Рискну предположить, что судьба недавнего выпускника факультета журналистики МГУ Александра Галушкина бесповоротно решилась в тот день 1983 года, когда он переступил порог дома Виктора Шкловского в качестве его литературного секретаря. На достаточно унылом фоне тогдашнего советского литературного ландшафта 90-летний, но деятельный и молодой душой Шкловский выглядел чудом уцелевшим обломком великого российского авангарда. Сам писатель так и выразился: Когда люди умирают, кто-то должен оставаться один (за них). Я остался один. За всех. Галушкин оставался со Шкловским почти до последних дней почтенного литератора, пытался помогать ему в работе над задуманной книгой об ОПОЯЗе. Конечно, случались конфликты, но в целом дуэт сложился: Вы хорошо работаете со мной, Саша. Я даю молоко, когда меня доят. – Работа. Приходит человек – надо работать. Это не насилие. Это историческая необходимость. – Вы человек, имеющий терпение. Видите, что человек рожает, но вместо того, чтобы, в нетерпении, бросить ему в голову канделябр, – жалеете и дожидаетесь своего.
В 1984 году Шкловский умер, к тому времени Галушкин почти совершенно охладел к журналистике и беллетристике. Он стал историком советской литературы и занялся как раз периодом ее недолгого расцвета – 1920–1930-ми годами. В 1988 году поступил на работу в Институт мировой литературы им. М. Горького, весьма плодотворно участвовал в библиографических проектах, был одним из пионеров научного издания сочинений Замятина и Шкловского. В 1997 году защитил диссертацию, в последние годы своей слишком короткой жизни заведовал выпуском знаменитой серии "Литературное наследство". Скоропостижно скончался в июле 2014 года. Три года спустя коллеги выпустили мемориальный сборник, посвященный Галушкину. Теперь перед читателями – сборник статей Галушкина, которые он нередко называл расследованиями. Публиковались они в разные годы и в разных, не всегда легкодоступных изданиях. Собранные вместе, они помогают понять масштаб научных интересов и достижений покойного ученого.
Александра Галушкина вспоминают коллеги и друзья.
Моника Спивак (ИМЛИ, зав. отделом "Литературное наследство"): Я не помню обстоятельств первой встречи. Она не носила судьбоносного характера, как и многие последующие тоже. Но точно, что и при знакомстве Саша был крутым, ходил со своей репутацией: умный, всезнающий, строгий, требовательный, уже заслуженный, а мы начинающие. О нем с восторгом Давид Фельдман всегда рассказывал (они вместе тогда в ИМЛИ работали). В начале 90-х Саша свой знаменитый журнал De visu издавал, в нем самые лучшие, современные исследования и материалы печатались.
К своему Литнаследству относился как к миссии. Был погружен в работу, даже самую занудную. Указатель, выставка, сайт – все очень серьезно. Фильм про Литнаследство, выступления, интервью (тогда Литнаследство отмечало 80-летний юбилей) – все очень серьезно для него было. Не чтобы покрасоваться, но как бы с занудством и тщанием долг выполнял. Планы строил. Грандиозные. Это было реально его и только его место, только его должность. Он должен был бы на должности зав. Литнаследством состариться. Ему бы это очень пошло.
Он ведь выпускник журфака. Пошел туда по призванию, печатался в разных дурацких газетках с малых лет. Должно было быть легкое перо, легкость в мыслях, чтобы не помнить, о чем писалось вчера и с легкостью менять темы. Но в итоге – вышло что-то прямо противоположное журналистике. Архивный юноша, фундаментальный ученый, совсем не легкий в мыслях и делах. Он не так много написал, как мог бы, потому что писал трудно, наверное, можно назвать его тугодумом. Раскачать его на доклад, на написание статьи было сложно. Да и диссертацию он защитил только под диким нажимом Давида Фельдмана.